Текст: И.Е. Тащев
Рынок! Южный базар – это сердце любого города, это центр притяжения и достижений всего живущего, это какой-то аттракцион подъема настроения и аппетита, причем обязательно за небольшую цену.
Бабушки серьезно торговались и перебирали товар. В этих торгах и поисках лучшего я выглядел дилетантом, поэтому покорно, как телок на привязи, шел вслед за опытными специалистами этого увлекательного мероприятия. Они искали соленья из острого перца и, наконец, найдя устраивающий их по свежести и вкусу продукт, сбивали цену. Убедив продавца, что оптовая закупка ему будет выгодна, с увлечением удачливого рыбака наблюдали, как чужое становиться своим. Это происходило так: из большой деревянной бочки, почти доверху наполненной содержимым, продавец большим металлическим черпаком зачерпывал нежный, светло-зеленого цвета, мокрый от рассола, пахнущий специями, хрустящий перец. Черпак с желанным соленьем проплывал над деревянным полом, драгоценные капли ароматного продукта, стекая с черпака, расточительно падали вниз. Вот он приблизился к горлышку трехлитровой банки, заранее принесенной с собой предусмотрительными бабушками, и перевернул содержимое внутрь. «Еще… Еще…» — хотелось поторопить продавца. Это магическое действие повторялось несколько раз. Наполнив до краев тару, завораживающими манипуляциями кисть руки аккуратно примяла пахнущий перец по горлышко, тем же черпаком, рассолом из той же бочки, залила банку до краев. Умелые руки взяли с прилавка полотенце и вытерли друг друга. На уверенном лице продавца промелькнула улыбка, и он что-то произнес на грузинском. «После похмелья очень хорошо помогает» — перевел слова продавца Темо. «Для бывалого человека этот совет весьма ценен» — подумалось мне. Не удержавшись, тоже набрал себе полбанки, слава Богу, бабушки и о нас подумали и взяли несколько банок. «А что вы еще хотите купить?» — спросил меня Ника, стараясь доставить мне как можно больше возможностей для приятных приобретений. «Наверное, специй» — как-то вдруг вырвалось у меня. Мы вслед за Темо пошли к искомой лавке. Это были не просто волшебно пахнущие перемолотые семена и травы, это были магические краски, разложенные в деревянных перегородочках на лотке продавца. Вот возьмешь одну краску, и солнце окрасит золотистым благоухающим цветом ваше блюдо. Возьмешь другую краску, и зеленой свежестью повеет от другого блюда. Это для салата, это для мяса, это для рыбы, это для… не переставал перечислять продавец, без труда угадав во мне приезжего. Под натиском нахлынувших впечатлений мозг утратил всякую способность реально оценивать действительность. У меня от этих цветов и запахов как будто в блаженстве помутился рассудок. Глаза перестали воспринимать происходящее. «Хочу все!..» — чуть не вырвалось у меня. Совершенно не понимая, сколько для чего и чего нужно, попросил продавца набрать несколько стаканов одного, другого и третьего. В глазах Ника я видел изумление: — «Игорь Евгеньевич! Эти все специи для разных блюд, это для сациви, это для хинкали, это для…» — он озабоченно-встревоженно добивал меня кулинарными названиями, в которых я совершенно не разбираюсь. В замутненном рассудке промелькнула спасительная мысль: «Пусть домашние сами на вкус определят, сколько и чего положить…» Удивленному Нике ничего не оставалось, как только согласиться со мной. Понемногу приходя в себя, мы пробирались дальше через шумящие, идущие, предлагающие свои товары толпы людей. В двухэтажном стеклянном павильоне купил какую-то понравившуюся дубовую колотушку для мяса. Армянский «суджук», он был дешевле, чем в Пятигорске… Только при упоминании слова «рынок» каждый из нас уже, как спортсмен, готовится к этому увлекательному состязанию. Чем дольше состязание, тем меньше сил, и лишь воля доводит начатое до конца. Среди многочисленных лавочек, погребков и павильонов, устав что-то оценивать и воспринимать, сам почувствовал себя товаром, и как бычок, ведомый на заклание, протискивался между толпящимися вслед за бабушками к еле угадываемому финишу. Потупившееся внимание привлекла лавка с арбузами. Большие зеленые с черными полосами. Захотелось побаловать внучек. «Темо ты знаешь как правильно выбирать арбузы?» — боясь опростоволоситься перед домашними, обратился с просьбой к знающему человеку. Темо уверенно обошел лавку, высматривая как тореодор то, чтобы ему приглянулось. Выбрал большую ягоду и, поглаживая ладонью, приложил к уху, легонько похлопал. «Да, да, этот будет хороший» — и он с довольной улыбкой передал арбуз на весы. Я не знал, о чем он перешептывался с ягодой, но само таинство их отношений придавало уверенности в положительном результате. Наконец, упаковав купленное, мы разошлись.
Бабушки, попрощавшись, отправились на встречу с другой приятельницей, а мы втроем поехали домой к Темо. Светлана ждала нашего возвращения и с благодарностью смотрела на мужа, принявшегося готовить хинкали: «Фарш я еще вчера приготовил, сейчас быстро тесто раскатаем, Вам понравится…» Мы наблюдали за игрой рук: споро раскатывались блинчики, укладывались горки пахнущего специями фарша, закручивались в луковичку хвостики. «За эти хвостики руками хинкали берут» — пояснял Темо. «Георгий вчера пришел и на русском рассказывал нам о прогулке с Вами, я так удивилась, уж и не помню, когда он так много говорил» — сказала Света, хлопоча рядом и наливая воду в кастрюлю. «Вот только старшего сына нет с нами» — продолжила она, и неугасимое горе черной тенью легло на ее еще не пожилое лицо. Раньше Ника уже рассказал мне, что сама Светлана недавно вышла на пенсию, работала в госорганах, занимала солидную должность, но у них умер старший сын. Причина смерти была непонятна. Он был высоким красивым молодым человеком, родители им гордились и души в нем не чаяли, поэтому я не стал задавать ненужных вопросов. Что может быть страшнее смерти собственного ребенка, разве можно чем-то оправдать или успокоить себя? Тяжело!.. «Свет, достань сациви, а я вино принесу» — отвлек супругу от скорбных мыслей Темо. «Вот, Игорь, попробуйте, ему более двух лет» — сказал глава семьи, наливая вино в бокалы. Я знал, кто будет сегодня за рулем, и на мой вопросительный взгляд Ника ответил согласительным кивком. Было вкусно. Отношение хозяев к нам было очень трогательным. «Игорь! Это тебе». — Темо протянул мне полуторалитровую, пластмассовую бутылку. «Похоже отдал все, что у него оставалось» — подумал я, но отказываться было нельзя. Как-то Темо похвалил наши конфеты, и я знал, какие гостинцы им передать с оказией через Ника. «Это от архитектора – архитектору» — к радости и удивлению присутствующих, произнес появившийся на кухне Михо, протягивая мне красивый альбом. В великолепно иллюстрированном журнале рассказывалось о реставрации архитектурно-исторических памятников, зданий и улиц Грузии. Потрясла сцена работ на проспекте Плеханова. Это просто филармонический оркестр работающих людей, строительной техники и механизмов.
Распрощавшись, мы двинулись в обратный путь. «Вы им понравились, Игорь Евгеньевич, вон сколько Вам подарков надарили» — с завистью заметил Ника. «Я тут с ними сколько прожил…» — начал было он, но замолчал. Мне, конечно, было приятно, но как я мог объяснить еще начинающему жизнь молодому человеку, что старшие уже издали видят людей. На грузинской таможне нас сразу успокоили: «Не беспокойтесь, все успеют пройти, ночевать никому не придется». Проезжая Российскую границу, опять увидели длиннющую очередь в Грузию и полицию, все так же шумно обсуждающих с женщинами проблемы прохождения очереди. Приехали ночью. Утром раздал подарки: женщинам — вино и специи, сыну — альбом с иллюстрациями, внучкам — арбуз. Все остались довольны, частичка теплой солнечной Грузии посетила наш дом. Я погладил оставленный для себя кувшин, и мне опять захотелось увидеть уже полюбившиеся улыбающиеся лица, еще работающий питьевой фонтанчик и этот, постаревший шестиэтажный дом.