На днях первый замглавы фракции «Единая Россия» в Госдуме Дмитрий Вяткин и министр просвещения Сергей Кравцов заявили, что в этом году будут внесены необходимые изменения в школьную программу по литературе. Как указал Вяткин, те произведения, которые «не выдержали испытание временем», не соответствуют действительности, необходимо исключить из школьной программы. «Мы будем опираться на экспертное мнение специалистов в области педагогики и культуры, на мнение родительского и педагогического сообщества», — сказал депутат.
К сожалению, можно будет заранее предположить, что в педагогическом сообществе СКФУ и СГПИ не всех порадуют такие изменения. Именно в недрах этого сообщества создавались широко разрекламированные и растиражированные в свое время такие произведения, как «Оккупация Ставрополя» и «Безумие во имя утопии или Ставропольская голгофа» Г. А. Беликова, основанные, прямо скажем, на низкопоклонстве перед А. И. Солженицыным, и даже, как следствие, перед пособниками нацистов И. Д. Сургучевым и Л. Н. Польским.
Поэтому совсем не случайно, в связи с высказываниями Вяткина и Кравцова, именно ставропольский депутат Ольга Казакова поспешила с заявлением о том, что исключение Солженицына из школьной программы не планируется.
Однако, после признания Ставропольским краевым судом действий гитлеровцев и их пособников военными преступлениями и преступлениями против человечности, геноцидом советского народа, подобные книги закономерно становятся заведомо экстремистскими, так как содержание их в корне противоречит и категорически отрицает факты, установленные судом в ходе изучения советских архивных документов.
Чего стоит только главный тезис Беликова, при написании им данных книг, позаимствованный у Польского, которого он публично называл своим другом и учителем: «Пишите правду и одну правду, она ваше оружие против лжи и подлости советских борзописцев и их хозяев»?! На юридическом языке это означает, что советские документы ничтожны, как, к примеру, российские дипломы об образовании за рубежом. Поэтому Беликов, ничтоже сумняшеся, недолго думая, завел свой собственный «Архив автора», на который и ссылался в своих работах, как на самый авторитетный источник. Но так как автор под влиянием Польского был полностью ангажирован антисоветской пропагандой, то и книги получились у него не только отрицающими выводы суда о геноциде, но еще и оскорбляющими память советских героев ВОВ.
Так, материалы суда свидетельствуют, что помощник прокурора края Клавдия Абрамова во время оккупации, попав в застенки гестапо, отказалась от сотрудничества, из-за чего расстреляли ее детей, а после и саму Абрамову.
Словно предвидя оглашение материалов по Абрамовой на суде, в «Оккупации Ставрополя» по этому эпизоду написано следующее категоричное отрицание с грязными домыслами в придачу, как в свое время Навальный обозвал предателем героя ВОВ:
«Это еврейку на службу в гестапо?! Писавшие весь этот бред и представления не имели, что такое гестапо. И конечно, свидетельств какой-либо патриотической деятельности товарища Абрамовой в дни оккупации автором этой книги обнаружить не удалось. А вот о делах замкрайпрокурора Абрамовой по борьбе с «врагами народа» 30-х годов узнать было бы интересно».
Очевидно, что у автора книги нисколько нет сострадания к трагической судьбе русской женщины, попавшей в молох геноцида гитлеровцев и их пособников. Его интересует лишь наличие жареных фактов, которые могли бы скомпрометировать Клавдию, как честного советского работника. Зато на стр.169 можно увидеть пафосный панегирик-цитату предателя Ширяева в честь якобы сочувствующих русскому народу оккупантах: «Пусть те, кто пытался заклеймить «новую» эмиграцию позорными кличками «предателей родины» и «пособников немцев», установят весы своей совести, если она у них осталась! Пусть они бросят на одну чашу всю тяжесть крови и слез, пролитых русским народом, всю горечь скорби и унижения, испитую им, а на другую те капли сочувствия и сострадания, которые увидел он (от кого же?!) от врагов, пришедших с огнем и мечом».
И в адрес героя-партизана Геннадия Голенева, которого отступающие гитлеровцы сожгли заживо, Беликовым в книге также приведена пренебрежительная цитата его друга Польского:
«В Ставрополе возник герой сопротивления Геннадий Голенев, вся деятельность которого сводилась к воровству рождественских подарков из немецких машин. Товарищи после оккупации поспешили присвоить его имя одной из улиц города».
Материалы историка Николая Дмитриевича напомнили в суде и о подвиге жителей аула Бесленей в Карачаево-Черкесии. Через республику эвакуировали ленинградских детей в Грузию. Но когда бесленейцы увидели измождённых малышей, поняли, что до места назначения их могут не довезти, и решили оставить у себя. Разобрали по семьям и всех до единого вписали в аульную книгу как своих. Жители аула не выдали оккупантам ни одного ребенка, несмотря на угрозы и дознания гитлеровцев. Сверяя данные, немцы не смогли вычислить чужаков, ни один ребёнок не погиб. Ленинградцы выросли в своих новых семьях, их воспитали и выпустили во взрослую жизнь бесленейцы.
Этот эпизод остался за скобками книги, зато на ее страницах, опубликованных к тому же в «Вечернем Ставрополе» за 15 января 2013 г., Беликов описывает работу оставленных в оккупированном городе работников комиссариата внутренних дел для организации антифашистского подполья так:
«…один из них сбежал к чабанам на кошару, где переждал оккупацию. Его потом долго таскали, выгнали из органов, но он остался жив. Другой попал в руки карачаевцев, они оказались пострашней(!) немцев. Его фамилия была Надуев, ему вырвали ногти, выкололи глаза, а потом убили».
И в таком антисоветско-русофобском духе выдержана далеко ни одна страница книги. Добрая половина книги посвящена описанию якобы зверств НКВД, ставшими, к сожалению, в российской культуре уже избитым шаблоном после распада СССР, по отношению к мирному населению перед приходом гитлеровцев. В начале книги автор, без лишней скромности, утверждает, что сделал книгу «такой, какова и есть сама история – неоднозначная, противоречивая, далеко не всегда располагающая ответом на сложные вопросы».
Однако, уже в самом начале книги видно — это история оправдания предателей посредством простых, даже, можно сказать, примитивных методов антисоветской пропаганды.
Казалось бы, само слово в заглавии книги «оккупация» предполагает исследование автором фактов преступлений фашистов на оккупированных ими территориях. Ан нет, уже на 4-й странице готов ответ, что в геноциде евреев виновны «партийные начальники» и «большие и малые вожди», и, что «в советской действительности Великой Отечественной войны Сталин был… непоправимым для страны злом».
По мнению автора, «жуткие раны, оставленные жерновами сталинского террора» должны были бы послужить весомыми оправданиями предательства Родины. Вопросам, почему предатели пошли в услужение врагу дается простой ответ: «поставьте себя на место героев книги – тех, кто, по разным обстоятельствам, попал в оккупацию, возможно, это многое объяснит и позволит понять». Героями же своей книги Беликов сделал предателей. Тех, кого Ставропольская правда от 2 июня 1943 года в статье «Продажная тварь», под рубрикой «из зала суда», назвала «кучкой подлейших мерзавцев». По сути оправданием этой кучки мерзавцев посредством лживой антисоветской пропаганды и посвящена книга Беликова под названием «Оккупация Ставрополя», в послесловии которой делается прямо-таки «научно-историческое» открытие причин зверств фашистов:
«Если же вернуться к истокам наших бед, то надо понять: не было бы большевиков, Ленина и Сталина – не было бы и Гражданской войны, а возможно, и Великой Отечественной войны».
Таким образом авторы книги закрывают гештальт предательства на Ставрополье, давая уже окончательно понять читателям, кто «истинные» виновники страданий советского народа в ВОВ.
Но преступления нацистских пособников не имеют срока давности, и никакие ссылки на Ленина и Сталина не должны их оправдывать и уводить от правосудия, тем более, в свете решения краевого суда Ставропольского края от 20-го января признать действия гитлеровцев и их пособников геноцидом советского народа.
Максим Иванов, Ставрополь