УЧАСТИЕ ЕВДОКИМОВА В ПОКОРЕНИИ ЗАПАДНОГО КАВКАЗА

С окончанием в 1859 г. активных боевых действий в Дагестане и Чечне перед правительством и кавказским командованием встала проблема покорения Северо-Западного Кавказа. Достаточно бы­строе завершение борьбы с имаматом Шамиля вселяло в россий­ское руководство надежды на столь же успешные действия против разобщенных адыгских племен. В первую очередь это было связано с возможностью значительного увеличения военных сил Правого крыла Кавказской армии за счет переброски части войск с Левого.

За основу был принят детально разработанный план, предло­женный Евдокимовым, главным союзником которого в этом во­просе являлся Д.А. Милютин. План заключался в следующем: по мере быстрого вытеснения абадзехов, шапсугов и убыхов с обоих склонов Кавказского хребта к черноморскому побережью предо­ставить им выбор — переселение на равнину в Прикубанье или в Турцию. При этом освободившееся пространство предполагалось заселить казаками с целью лишить нелояльное население тех стра­тегических преимуществ, которые давала им горная местность.

Мысль о переселении адыгских племен и заселении предгорий Кавказа казачеством была не нова и разрабатывалась ранее в штабе Кавказской армии. «Князь Барятинский, — писал А.Л. Зиссерман, — еще в 1857 году представил Государю записку Д.А. Милютина о неиз­бежности занятия всего пространства Западного Кавказа по обеим сторонам хребта вооруженным казачьим населением, с учрежде­нием опорных пунктов и обеспеченных путей сообщения: туземное же население водворить на плодородных местах левого берега Куба­ни под надзором и управлением нашей администрации. Записка эта встретила одобрение Его Величества» (1).

Основными препятствиями в осуществлении плана Евдокимова были сложность его исполнения и отрицательное отношение за­падноевропейского и части российского общественного мнения к переселению горцев. Оппозиция существовала и в среде кавказ­ского генералитета. Ее выразителем был командовавший Правым крылом Г.И. Филипсон, который ратовал за постепенное, непред­сказуемое по длительности подчинение горцев, что конечно же не устраивало главнокомандующего.

В итоге А.И. Барятинский поддержал план Евдокимова, в связи с чем в военно-политическом руководстве Кавказа произошли пе­ремены. Генерал-адъютант Евдокимов был назначен командую­щим войсками Правого крыла, а Г.И. Филипсон — начальником Главного штаба Кавказской армии вместо переведенного в Петер­бург на должность товарища военного министра Д.А. Милютина.

Тогда же было решено: переселение казачества производить целы­ми полками, Правое и Левое крыло переименовать в Кубанскую и Терскую области, а Кавказское линейное казачье войско разде­лить соответственно новому административно-территориальному устройству (2).

С этого времени ум, энергия и непреклонная воля Евдокимова были направлены на устранение последнего очага нестабильности на Кавказе. Принимая на себя исполнение этого громадного дела, он говорил: «Первая филантропия — своим; я считаю себя в праве предоставить горцам лишь то, что останется на их долю после удо­влетворения последнего из русских интересов» (3).

Вступив в новую должность, Евдокимов начал с реорганизации казачьих войск. Для решения вопросов, связанных с переустрой­ством войсковых учреждений, им был создан специальный коми­тет, в течение двух недель разработавший все детали реформы. Одобрив проект, начальник Кубанской области представил его на рассмотрение главнокомандующего, который без всяких измене­ний утвердил вступавшее в силу с 1 января 1861 г. преобразование. По нему первые шесть бригад Кавказского линейного войска, рас­положенные по Кубани и передовым линиям, были объединены с черноморским казачеством и составили Кубанское казачье войско. Остальная часть линейцев, размещавшихся восточнее реки Кумы, получила наименование Терского казачьего войска (4).

Военные операции в этот период развивались по двум направле­ниям — с востока от реки Лабы и с северо-запада от реки Адагум. Они были своего рода подготовкой к последующему переселению казачьих станиц на освобожденные от нежелательного элемента горского населения земли (5).

Вследствие этого Евдокимову нужно было заранее согласовы­вать военные операции с масштабами ежегодного заселения Северо-Западного Кавказа новыми жителями. Вместе с тем в обя­занности командования Кубанской области входило определение материальных средств, необходимых для водворения сразу не­скольких десятков тысяч человек, передвижения их по неспокой­ному краю, обеспечения их продовольствием, медицинской по­мощью, льготами и многим другим (6).

Для облегчения и ускорения этого сложнейшего мероприятия первоначально решено было переселить часть казаков целыми ста­ницами со старых, удаленных от противника линий. Но несмотря на определенные выгоды, заключавшиеся в денежном вознаграж­дении, большем земельном наделе и различных льготах, казаки, попавшие под распоряжение командования, встретили его с недо­вольством. Их отрицательное отношение было связано главным образом с невозможностью продать оставляемые дома и хозяйствен­ные постройки. Вследствие этого предлагалось либо рассрочить, либо вовсе отменить массовое переселение, на что командование не согласилось.

Не добившись решения вопроса в свою пользу, казаки обрати­лись к войсковому начальству с требованием предъявить им импе­раторский указ, отсутствие которого и стало поводом к бойкоти­рованию приказания о начале переселения. Причинами же протеста являлись действительные затруднения, связанные с пере­движением целыми станицами, и непродуманность механизма этого сложного процесса. Практические действия командования опережали подготовку их теоретической базы и потому вызывали определенное недоверие среди казачества. Однако ускорить разра­ботку положения о заселении Кубанской области не представлялось возможным, так как ступенчатая система принятия решений (Ставрополь—Тифлис—Петербург и обратно) отнимала много времени.

Евдокимов все же попытался угрозой применения силы и аре­стами осуществить срывавшееся переселение. Но мобилизация казаков и их готовность к сопротивлению остановили его. Он не решился использовать против казачества регулярные войска и объявил об отмене переселения (7).

Отправив в Тифлис донесение о произошедших в Кубанской области волнениях казаков, Евдокимов немедленно приступил к переработке плана заселения Северо-Западного Кавказа. Участво­вавший в составлении нового проекта И.С. Кравцов суть внесен­ных изменений изложил следующим образом: «Граф Евдокимов избрал для этого другую систему, именно: наряд требующегося каждый год числа семейств на переселение, посредством уравни­тельного назначения со всего населения Кубанского казачьего войска, живущего на правой стороне Кубани, на всем ее течении, на старой линии, а в станицах этот наряд должен был производить­ся по жребию…» Он писал: «Вызывались также и охотники, кото­рым обещана была и потом точно выполнена добавка по 5 десят. на каждую мужскую душу в личное потомственное владение, неза­висимо от обыкновенных душевых наделов, составляющих общин­ное владение. При этой системе дома, сады, рощи, хутора и прочее имущество переселенных продавалось своим же станичникам за выгодную цену; сверх того оставшиеся на местах делали складчину подворную деньгами и давали пособия переселяющимся, большей частью гораздо превышавшие пособия от правительства» (8).

Переработанный в течение недели проект был отправлен в Тифлис, а оттуда в Петербург. Через полтора месяца, в июле 1861 г., из столицы в Ставрополь, минуя Главный штаб Кавказской армии, на имя Евдокимова был прислан рескрипт Александра II. В нем император утвердил распоряжение начальника Кубанской области об отмене запланированного на текущий год переселения и одоб­рил в главных чертах представленную Евдокимовым новую систему заселения (9). Представленный депутатам шести линейных бригад Высочайший рескрипт на казаков подействовал. По статистиче­ским сведениям, в 1861 г. в Кубанской области, несмотря на отме­ченные затруднения, было основано 11 новых станиц, состоявших примерно из 1700 семей (10), а в 1862 г. — по одним данным, 24 ста­ницы из порядка 3900 семей (11), по другим — 28 станиц из 4387 семей (12). Таким образом, компромисс с казаками, на который не без риска пошел Евдокимов, и затраченные на переработку проекта о заселении усилия вполне оправдали себя.

Поглощенный в первой половине 1861 г. решением проблем переселения казаков, Евдокимов старался не оставлять без внима­ния действия регулярных войск и часто лично посещал отряды. В результате к началу 1862 г. почти 100-тысячная группировка Кав­казской армии в Кубанской области блокировала адыгские пле­мена с севера и востока. В оставшееся до конца войны время это блокадное полукольцо только сжималось в юго-западном направ­лении, стесняя основную массу горцев к морю. Войска в продол­жение трех лет не сходили с боевых позиций и не знали никакого другого жилья, кроме палаток, перенося их за собой все глубже в горы. «Граф Евдокимов, — отмечал Р.А. Фадеев, — не жалел себя, не жалел ни начальников, ни солдат, и сказав в начале, что никто не будет отдыхать прежде, чем война не окончится, буквально ис­полнил программу» (13).

Усиление военного давления послужило толчком и к массовой горской эмиграции, хотя российское правительство не ставило своей целью полностью уничтожить или изгнать местное население. Лишь потенциальная угроза национальным интересам государства во время и после Крымской войны вынудила Россию пойти на ре­шительные меры в отношении адыгов (14).

Более существенной причиной махаджирства являлось нежела­ние самих горцев изменять в соответствии с российским законо­дательством сложившийся экономический уклад с преобладанием в нем набеговой системы как главного источника богатства и вли­яния в обществе. Выселению адыгов в Турцию способствовало также опасение местной знати утратить традиционную социаль­ную иерархию в связи с крестьянской реформой в России. Желая сохранить свою власть над зависимыми сословиями посредством перенесения существующего порядка общественной жизни на но­вое место, знать часто сама провоцировала массовую эмиграцию (15). Определенную роль сыграло здесь и турецкое правительство, при­бегавшее к религиозной и политической агитации адыгов против подчинения российской администрации на Кавказе.

«Переселение непокорных горцев в Турцию, — писал в этой связи Евдокимов 5 сентября 1862 г., — без сомнения, составляет важную государственную меру, способную окончить войну в крат­чайший срок, без большого напряжения с нашей стороны; но, во всяком случае, я всегда смотрел на эту меру как на вспомогатель­ное средство покорения западного Кавказа, которая дает возмож­ность не доводить горцев до отчаяния и открывает свободный вы­ход тем из них, которые предпочитают скорее смерть и разорение, чем покорность русскому правительству» (16).

В итоге, придерживаясь четко поставленных целей и не изменяя своим принципам, Евдокимову и находившимся в его подчинении войскам в достаточно короткий срок удалось полностью покорить Северо-Западный Кавказ. Немаловажную роль в успешном завер­шении войны сыграл и боевой опыт командующего Кубанской об­ластью.

Последним разработанным Евдокимовым планом на Северо-­Западном Кавказе стал торжественный акт завершения длившейся здесь несколько десятков лет борьбы. Как писал командующему войсками Кубанской области начальник Главного штаба А.П. Карцов 28 апреля 1864 г.: «Великий князь (Михаил Николаевич) очень желает быть свидетелем не последнего слова Кавказской войны — ибо оно уже написано вами, — а последней точки» (17).

21 мая 1864 г. в урочище Кбаада в присутствии соединившихся в этом месте четырех отрядов по случаю окончания Кавказской войны было «отслужено благодарственное Господу молебствие и произведен церковный парад» (18). Месяц спустя своим рескриптом Александр II признал высокие заслуги Евдокимова как в составлении плана по­корения Северо-Западного Кавказа, так и в его реализации (19).

Прожив всю жизнь на Кавказе и в какой-то мере «вжившись в Кавказ», в его войну и в его людей, Евдокимов, однако, также чут­ко воспринимал и интересы государства, осуществляя во второй половине 50-х — первой половине 60-х гг. XIX в. политику, согла­совывавшуюся с планами высшего руководства России. И нет ни­чего удивительного, что ему удалось найти общий язык с такими людьми из военной элиты, как Барятинский, Милютин, Карцов и др. Генерал Евдокимов, которому военно-политическое руковод­ство Российской империи предоставило огромную свободу дей­ствий и к мнению которого постоянно прислушивалось, блестяще справился с возложенными на него обязанностями и значительно ускорил развязку длительной Кавказской войны, несколько деся­тилетий тяжелым бременем лежавшей на государстве.

 

Литература

 

1. Зиссерман А.Л. Странное обвинение // Русский архив. 1886. Кн. 3. № 11. С. 426.
2. См.: Кравцов И.С. Кавказ и его военачальники: Н.Н. Муравьев, кн. А.И. Барятинский и гр. Н.И. Евдокимов // РС. 1886. Т. 50. № 6. С. 585, 590.
3. Фадеев Р.А. Письма с Кавказа // Фадеев Р.А. Собр. соч. Т. 1. Ч. 1. С. 150.
4. См.: Кравцов И.С. Указ. соч. // РС. 1886. Т. 51. № 7. С. 109—110.
5. См.: Фадеев Р.А. Письма… С. 150.
6. Там же. С. 150—151.
7. См.: Кравцов И.С. Указ. соч. // РС. 1886. Т. 51. № 7. С. 111—112.
8. Там же. С. 113.
9. См.: Барилко И.Г. Из воспоминаний. Ставрополь, 1912. С. 32—39.
10. См.: Кравцов И.С. Указ. соч. // РС. 1886. Т. 51. № 7. С. 119; Фелицын Е.Д., Щербина Ф.А. Кубанское казачье войско. 1696—1888. Краснодар, 1996. С. 225.
11. РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Ед. хр. 6688. Л. 140 об.; Ореус И.И. Указ. соч. // РС. 1889. Т. 64. № 11. С. 390.
12. См.: Кравцов И.С. Указ. соч. // РС. 1886. Т. 51. № 7. С. 119; Фелицын Е.Д., Щербина Ф.А. Указ. соч. С. 226.
13. Фадеев Р.А. Письма… С. 165.
14. См.: Силаев Н.Ю. Миграционная политика правительства на Северном Кавказе во второй половине XIX в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2002. № 3. С. 83—84.
15. См.: Блиев М.М., Дегоев В.В. Указ. соч. С. 578—579; Документальная история образования многонационального государства Российского. М., 1998. Кн. 1. С. 87.
16. Берже А.П. Выселение горцев с Кавказа // РС. 1882. Т. 33. № 2. С. 342—343.
17. Ореус И.И. Указ. соч. // РС. 1890. Т. 65. № 2. С. 479.
18. РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Ед. хр. 6693. Л. 153—153 об.
19. Ореус И.И. Указ. соч. // РС. 1890. Т. 65. № 2. С. 480—481.