Прежде чем, привести факты участия коллаборационистов в терроре против советских граждан на оккупированных территориях, необходимо сделать уточнение. На сотрудничество с врагом пошли люди разных национальностей и разных социальных слоев. Их было совсем не много, в отличие от миллионов советских граждан, продолжавших смело бороться с оккупантами на фронте и в тылу врага. Мы ни в коем случае не хотим обвинить никакую национальность или социальную группу в том, что среди них было много «предателей» или «фашистов». Подобные явления носили классовый, социальный характер, могли быть вызваны какими-то личными причинами, но не связаны исключительно с казачеством или в целом с какими-либо национальностями.
Расправы над мирным населением на оккупированных территориях юга России совершали бойцы СС и вермахта. Организованные массовые убийства проводили сотрудники зондеркоманд полиции безопасности и СД. В этих формированиях состояли сотрудники гестапо, уголовной полиции и коллаборационисты, служившие во вспомогательной полиции. Через карательные органы и вспомогательную полицию захватчики вели жесточайший террор. На оккупированной территории СССР гитлеровцы формировали подразделения полиции совершенно не так, как в оккупированных странах Западной Европы, где брали на службу сотрудников местных органов охраны правопорядка. Сотрудники органов НКВД СССР боролись с врагом в рядах Красной Армии, в подполье и партизанских отрядах, поэтому в полицаи набирали за редким исключением тех, кто не служил в советских правоохранительных органах.
В Ростове-на-Дону во время оккупации насчитывалось до 700 полицаев. Жители Ростовской области шли на службу врагу по разным причинам. В основном это были приспособленцы, готовые из корысти служить любой власти. Некоторые стали предателями, рассчитывая на победу Германии и надеясь сделать карьеру при новых хозяевах. Кто-то испугался возможных репрессий со стороны гитлеровцев. Совсем немного коллаборационистов перешли на сторону врага по политическим причинам. Прежде всего, это были те, кто после Октябрьской революции лишился крупной собственности и других богатств, а во время гражданской войны воевал против советской власти. Они мечтали о ее свержении в течение 20 лет. В 1943 г., вскоре после освобождения Ростова-на-Дону, органами НКВД был проведен анализ социального облика местных коллаборационистов. По его итогам было установлено, что: «В деятельности созданных немцами учреждений местной администрации принимали участие, как правило, антисоветски настроенная интеллигенция… «бывшие люди» из дворян, кулаков и белогвардейцев… Яркое представление о социально-политической физиономии контингентов населения, принимавших участие в деятельности созданных немцами учреждений, дают захваченные личные дела руководящего состава ростовского городского бургомистерства. За малым исключением, это всё лица, привлекавшиеся в прошлом органами НКВД за контрреволюционные преступления, в анкетах и авто-биографиях бравирующие своим контрреволюционным прошлым, высказывающие свою ненависть к большевикам и пресмыкающиеся перед оккупантами».
Наиболее активные полицаи, как правило, пострадали от репрессий и раскулачивания во время коллективизации и считали себя обиженными советской властью. Например, в Тарасовском районе Ростовской области костяк формирований вспомогательной полиции составили крестьяне и казаки зрелого возраста, имевшие до коллективизации собственные хозяйства, привлекавшие наемных работников, выступавшие против колхозов. Часть из них воевала в составе белоказачьей Донской армии, а в 1929-32 гг. выступали против политики коллективизации, за это их высылали в другие районы СССР или арестовывали. Те же, кто не вел антисоветскую деятельность, но и не хотел вступать в колхозы, как правило, уходили работать в города или на расположенные неподалеку промышленные предприятия. Когда началась война многие из них были мобилизованы, но дезертировали или переходили на сторону врага, а затем становились полицаями в родных местах. Большинство членов формирований вспомогательной полиции были уже взрослыми, сформировавшимися людьми. Выросшая в условиях колхозного строя молодежь гораздо менее активно шла в добровольные помощники к оккупантам, потому что получила очень многое от новой социальной системы. Родившиеся в 1920-е гг. выучились на рабочие и административные профессии, стали агрономами и другими специалистами сельского хозяйства. Построение социализма в деревне позволило увеличить социальную мобильность граждан, и у молодежи появилась масса новых возможностей для построения своей жизни. У молодых казаков отсутствовали причины для недовольства советской властью. Встречались случаи, когда отец пошел на сотрудничество с оккупационной властью, а сын ушел добровольцем в Красную армию.
Постоянное упоминание выходцев из бывшего казачьего сословия среди полицаев на Дону в первую очередь связано с тем, что казаки здесь составляли весомую часть населения. Этому также способствовала политика оккупационной администрации. Гитлеровцы пытались обострить отношения между разными национальностями и социальными группами, сделав ставку в этом вопросе на казаков, украинцев и народы Кавказа. Заигрывая с их национальными и собственническими чувствами, оккупанты пытались привлечь на свою сторону как можно больше представителей этих народов. Несмотря на это, антисоветскую позицию занимало неоспоримое меньшинство казаков. Количество пособников оккупантов на Дону было примерно таким же как на Кубани, то есть примерно 0,07 % сельских жителей (без горожан). Поддерживая агрессора, они надеялись на то, что Германия вернет на оккупированные территории дореволюционные порядки. Казаков призывали вступать в войска вермахта и СС, причем обязанность снарядить каждого такого предателя возлагалась на местное население. Сборным пунктом для них был определен Новочеркасск, где они должны были принести присягу на верность Гитлеру.
Служба гитлеровцам вознаграждалась весомым пайком и денежным жалованьем. В дополнение к этому многие полицаи занимались грабежами, которые в документах оккупационной администрации назывались «самоснабжением за счет населения». Полицаи в обязательном порядке передавали врагу списки коммунистов, комсомольцев, советских активистов, всех неблагонадежных, участвовали в арестах, карательных акциях и расстрелах. По данным переписи 1939 г, в Ростовской области проживали 2,894 млн. человек, а после изгнания оккупантов остались 1,292 млн. Во время второй оккупации Ростова-на-Дону (1942-43 гг.) были убиты около 40 тыс. горожан, 53 тыс. человек были угнаны в рабство на территорию Германии. В поселке Шахты нацисты убили и сбросили в шахту им. Красина около 3,5 тыс. человек. На территории Грузиновского сельсовета Морозовского района в феврале 1943 г. оккупационные войска казнили более 500 жителей. На хуторе Нагорном были расстреляны 92 пленных красноармейца.
Убийц мирных ростовчан в Змиевской балке осудили и публично повесили на главной площади Краснодара в июле 1943 г. Участников бойни в ростовской тюрьме и убийств мирных шахтинцев разыскивали и осудили уже после окончания войны. Последнему из пойманных приговор был вынесен в 1982 г. Расследование преступлений периода оккупации продолжается по сей день. В апреле 2020 г. Следственный комитет РФ сообщил, что по результатам проверки и изучения архивных материалов о массовых убийствах мирных граждан на оккупированной территории Ростовской области возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного статьей 357 УК РФ (геноцид).
Органы разведки Управления НКВД по Краснодарскому краю за первые шесть месяцев оккупации Кубани выявили 846 предателей родины, служивших полицаями, старостами, бургомистрами, диверсантами и шпионами. Особое доверие оккупантов здесь тоже вызывали лица, пострадавшие от советской власти за свою противоправную деятельность. Помощник старосты ст. Абинской А. Ковалев был ранее осужден на 10 лет по закону «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Освободился перед началом войны и до оккупации работал в артели Коопкожремонт. Староста ст. Апшеронской Калашников был освобожден немецкими войсками из тюрьмы. Старостой пос. Ланшукай стал бывший кулак-лишенец Ц. Мету, а полицаями в этом ауле служили бывшие кулаки братья Гакоме, а также дезертир Гатагогу. На хуторе Старомогилевском все представители местной власти во время оккупации были дезертирами из рядов Красной армии.
Чрезвычайная комиссия, работавшая на территории Краснодарского края после его освобождения, выявила 663 пособника оккупационного режима, совершивших преступления против советских граждан. Большинство этих фигурантов попали в акты комиссии за уголовные преступления – избиения, пытки, аресты, расстрелы мирного населения, партизан и военнопленных. В станице Марьянской Е. Цокурь, сообщила немцам о коммунистах и партизанах. Антисоветскую агитацию вела Е. Брус, вместе с полицией она участвовала в грабежах своих односельчан. Другой житель станицы А. Пономаренко выселял советских граждан из домов, ранее принадлежавшим кулакам. После доносов местных жителей в ауле Понежукай в августе 1942 г. были расстреляны 26 советских патриотов. Среди пособников оккупантов были не только бывшие кулаки, но и середняки, бедняки, и всё те же уголовники и дезертиры. В числе коллаборационистов были также врачи, учителя, руководители предприятий. Попали в список и казаки, пошедшие в станичные атаманы, есаулы, начальники жандармерии.
Полицаи и старосты занимались мародерством, грабили беззащитных людей. Советских граждан отправляли в Германию, умерщвляли в душегубках. Такие же преступления совершали рядовые сотрудники местных органов управления. Пособники оккупантов могли сначала выдать человека, а потом принять участие в его аресте и расстреле. Бургомистр ст. Лабинской Алиев участвовал в пытках и расстрелах 1316 жителей Лабинского района, в том числе детей. Заместитель сельскохозяйственного коменданта Кошехабльского района Е. Бабич производил массовые аресты, истязал и расстреливал мирных граждан. Начальник районной полиции в ст. Ярославской Д. Киреев участвовал в истязаниях и расстреле жителей пос. Михизеева Поляна. Это событие позднее назвали кубанской Хатынью. Атаман ст. Таманской М. Бойко участвовал в расстреле 84 мирных жителей и 700 советских военнопленных. Сотрудники оккупационной полиции в ст. Гостагаевской отбирали детей у родителей и передавали их нацистам, которые выкачивали из них кровь.
Высказывания современных фальсификаторов истории о массовой поддержке советскими гражданами оккупационного режима и недовольстве политикой советской власти не выдерживают критики. Жители юга России вели бескомпромиссную борьбу с фашистским «новым порядком». Казаки, поддержавшие советскую власть во время гражданской войны, массово пошли в народное ополчение и партизанские отряды. К сентябрю 1941 г. в частях народного ополчения, сформированных в Ростовской области, состояло около 100 тыс. человек. В начале августа 1941 г. в народное ополчение на Кубани записалось более 114 тыс. человек, а с конца декабря 1941 г. ополченцев было уже 224 тыс. В преимущественно степной Ростовской области очень сложно вести партизанские действия, тем не менее на ее территории с оккупантами боролись тысячи партизан и подпольщиков, действовали 167 партизанских отрядов, организаций подпольщиков и других патриотических групп.
Сергей Рядчиков