Вернувшись в город, зашли в ресторанчик. Мои спутники, оберегая мой карман, выбрали в меню недорогие блюда. Несмотря на то, что меню было и на русском языке, я отказался выбирать, так как сами названия блюд мне ни о чем не говорили. Официантки, стараясь создать себе фирменный вид, были одеты в простые тельняшки поверх черных юбок, но, удачно пришитые на тельняшки кружева и находчивость девушек скрывали эту простоту.
Во всем чувствовалась скромность, нет безумного шика и расточительности, но чувство хорошего вкуса и такта не принижали достоинства заведения. Расположившись на открытом балкончике, смотрели на округу. Вдоль людной улицы растут здоровенные платаны, под их кронами намного приятней прогуливаться неторопливым пешеходам. Среди грузинской речи слышалась турецкая, арабская и английская. Русской речи не было слышно… Вкусно, я еще раз заказал понравившееся блюдо. Официантка не успела забрать использованную посуду, как вдруг откуда-то вынырнул белобрысый мальчишка лет шести: «Дядь, дай денежку». Я смутился, пытаясь найти мелочь. «Ты откуда? — с удивлением спросил Ника. «Из Украины…» — только и успел произнести паренек, как рука мужчины, появившегося из-за моей спины, взяла пацанчика за руку и куда-то увела. Почему у нас, в России, несмотря на все социальные программы, армии нищих и убогих, как десант появляются на центральных улицах и дорожных перекрестках люди с вытянутой рукой. Здесь, в Грузии, несмотря на скромность и нужду, я не видел просящих подати. Оставив довольным официанткам чаевые, втроем пошли к центральной площади…
Под большим навесом, в окружении многочисленной, беззаботной молодой публики, за незнакомым электронным устройством одиноко пританцовывал парень. Звучала непонятная мне электронная музыка. В центре, на высокой белой колонне, возвышалось сияющее золотом изваяние святого – Георгия Победоносца. Георгий Победоносец — это покровитель христиан на Кавказе, в том числе и грузин. Как мне кажется, в честь именно этого святого, Грузию сами грузины называют на английский манер — «Джорджия», то есть Георгия. «Здесь раньше памятник Ленину был» — шепнул Георгий. Что-то в этом ощущалось вещее – Святой Георгий Победоносец своим копьем низвергает пресмыкающегося гада. Пораженный змей уже не в силах встать на крыло и тенью своей наводить ужас и несчастья на землян. По божественному промыслу, через Грузию, через Россию, продвигалось христианство дальше на запад. И, по моему мнению, любые, человеком придуманные законы и деяния обречены на крах, на забвение, если среди прочих не соблюдается самый главный закон – негласный неписанный закон, которого придерживается и ежесекундно слышит каждый из нас от рождения до последних мгновений сознания, это закон нравственности… Близился вечер. Спустились в метро, надо сказать, что это достижение цивилизации привносит в город более высокий уровень обустройства. Не менее крупные города, не имеющие метро, кажутся лишенными совершенства. С просторных улиц, обрамленных зелеными газонами с живыми, высокими деревьями, тянущимися к солнцем залитому небу, и вдруг, попадая в лабиринты стесненных безжизненных нор, механических лестниц уходящих куда-то вниз, в шахты вырытые машинами, обустроенные не природой, а только трудом человеческого гения, невольно понимаешь – люди уже не боятся щекотать черту нервы. «У-у-у – у» — завыл освещенный электрическим светом вагон электрички, унося невозмутимых, мерно качающихся пассажиров от станции к станции по черному, длинному и узкому тоннелю. Через метро попали на небольшую площадь, забитую машинами. Ника отчаянно торговался, и мы, скоро сели в такси. «Давно не слышал русской речи» — с удовольствием обращаясь к нам на русском, отметил водитель. Маневрируя между машин, урча мотором и «шене деда…» — все время выкрикивал таксист, размахивая руками. «Игорь Евгеньевич, — закрывая рот рукой, выдавил Ника, – если б Вы могли понимать грузинский мат, Вы бы умерли от смеха»… «Странно» — подумалось мне, внешне грузины выглядят миролюбивыми и учтивыми гражданами. «Это, наверное, от того, что настоящий грузин терпеть не может национальную нерасторопность в своем соплеменнике» — такое собственное объяснение показалось мне подходящим… Кто-то мне рассказал притчу: «Бог, раздавая земли, видел стремление каждого народа быть в числе первых на приобретение территорий. Лишь грузины пили, пели песни и веселились, не обращая внимания на толпящихся. Господь заметил это и даровал им красивые земли с виноградниками, дабы веселый нрав этих людей всегда способствовал хорошему его настроению». Может это объясняет отсутствие суеты в среде грузин и их всеобъемлющую общительность.
Нас привезли ко входу в парк. Я всегда чувствовал необычность восприятия и трактовки произведений грузинских зодчих. Вход в парк был обустроен немыслимой по размерам скульптурой бородатой головы. На голове то ли шапка, то ли копна волос в несколько ярусов, мне сие было в диковинку, но, несомненно, за всем этим была своя история или легенда. На каждом ярусе -смотровая площадка. Тут же птица, сидящая в гнезде, громадное яйцо в чаше, спящий сказочный персонаж. Дальше — арка с отпечатками рук наподобие замочных камней. Сложенные друг на друга, перевернутые разноцветные домики и т. д. как мне показалось: «Эта какофония цветов и впечатлений сподвигнула бы и самого знаменитого испанца Антонио Гауди на создание новых форм». Пройдя через эти сооружения, вышли на площадку. Ниже, за широкой лестницей, взору открывался парк. Цветные лужайки с высокими хвойными деревьями, карусели, маленькие магазинчики с сувенирами, лавочки с перголами обвитыми зеленью, какие-то атракционы и длинные аллеи, уводящие своих многочисленных, праздношатающихся посетителей в разные стороны… Мы пошли навстречу уходящему солнцу. И дальше, еще ниже, по ступенькам, между красивыми величественными темно-голубыми соснами с нежными светло-голубыми шишечками, как птички сидящими на мохнатых, громадных, сосновых лапах, к еще для меня не изведанной ландшафтной архитектуре. За соснами открылась большая площадка с красивым, в три этажа, рестораном. Спаренные колонны держали широкий карниз террасы второго этажа. Далее уже одинарные колонны держали арки со стеклянным потолком, но уже над третьим утопленным вместе со вторым стеклянным этажом. Сооружение, действительно, покоряло своей оригинальностью и смелостью мысли авторов. Я долго смотрел на него, фотографировал, восхищаясь замыслом архитектора: надо же, открыл небо для взоров через крышу! «Здесь раньше, в молодости, моя бабушка работала официанткой» — с гордостью констатировал Ника. С западной стороны, с нижней открытой площадки перед рестораном, открывалась грандиозная панорама Тбилиси. Извивающееся зеркало Куры тонуло в зелени, соборы, жилые кварталы, улицы, площади с необычными постройками все это золотилось светом уходящего солнца, сердца наблюдающих наполнялись тихим восторгом. Хотелось успеть насладиться этой грандиозной панорамой, но светило неумолимо опускалось к горизонту. «Нужно успеть до захода солнца» — тянули меня мои спутники к громадному колесу обозрения. «Как Вы, Игорь Евгеньевич, высоты не боитесь?» — залихватски спросил меня Ника вместе с улыбающимся Георгием. «Не-е» — я с удовольствием отправился к движущейся стеклянной кабинке. Впечатление незабываемое – под голубым небом красивый город распластался на весь горизонт. С запада, в лучах уходящего солнца, редкие, темные облака подсвечивались по всему контуру золотым искрящимся ожерельем…
Уже сгустились сумерки, когда мы после «американских горок» спустились к крутому трамвайчику. Это были стеклянные вагончики которые по наклонным рельсам, на тросе, поднимались и опускались от горы к городу и обратно. Через арку трамвайной станции, мимо фонарных столбиков, рельсы уходили к завораживающему таинству ночного города, шумевшего и сверкавшего огнями, где-то там, в непроглядной глубине… Спустились в полном людьми, стеклянном, как аквариум, вагончике на нижнюю станцию и очутились в освещенном фонарями парке. Дорожки были вымощены природными камнями разной формы, затейливый рисунок камней усиливал приятное впечатление. Повсюду гуляли улыбающиеся люди, часто щелкали вспышками фотоаппараты, вырывая из темноты немые сценки. Разинув рты, рассматривали цветные огни, бегающие по переплетам стеклянного шатра, который, как наполненный воздухом искрящийся платок, удерживался четырьмя опорами и парил над пешеходным мостом через Куру. Пройдя по нему через реку, а затем по длинному с чередующимися ступенями проходу поднялись к высокой женской статуе, в руках у нее был меч. «Мать Грузия» — многозначительно пояснил Георгий… Мне, честно говоря, показалось, что я бы своей маме никогда меча в руки не дал. Или я сын, неспособный ее защитить? Или в Грузии мужчин нет? Что-то тут не срасталось. Вот если бы за спиной статуи развевались победоносные знамена, как крылья греческой богини «Ника» с изображением на них грозных сынов отечества, готовых в любую минуту встать на защиту своей родины, то я бы почувствовал истинный патриотизм в замысле автора проекта. Мне вспомнилась та деревня, где жили родные Георгия и его девушка, и уже немолодая грузинка, которая наливала нам вино, ее улыбка на лице, и тот кувшин, который она мне подарила… Мы остановились у края нависающей над обрывом площадки и сверху глазели на светящийся иллюминацией город. Шумно сигналили потоки машин. Нескончаемыми потоками одни любопытствующие сменяли других. Вдруг небо осветилось фейерверками. «Что за праздник?» — поинтересовался я у Георгия. «Точно не знаю, главное весело» — все также улыбался молодой человек, и мы пошли прогуливаться дальше, навстречу огням. Заглядывали в маленькие магазинчики со столами для дегустации многочисленных вин, шатались по людным улицам и, наконец, окончательно вымотавшись, на метро, доехали до своего авто и уже на нем добрались до гостиницы. Ника с Георгием ушли проведать родных, а я завалился спать.