Ранее в своей предыдущей статье я, можно сказать, порицал исключительную добровольно-принудительную приверженность молодых женщин гор домашнему очагу и поощрение их в этом их же будущих мужей и членов семьи. Остро реагирующий читатель мог бы обвинить меня в том, что я косвенно порицаю, таким образом, как все обычаи и традиции в целом, так и факт их бренного, как телеса Вождя в Мавзолее, существования в принципе. Увы, это не так.
«Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых.»
Карл Маркс
Забавное противоречие — человек, чьему труду благодаря была разрушена одна из самых великих империй, и после, на её костях, построено одно из величайших государств, смог снова предугадать дальнейшие события. Мало ли кто из современной молодёжи в полной мере проникнется смыслом слова «тяготеть», но, и я в этом не сомневаюсь, каждый третий почувствует этот самый смысл. Достаточно лишь повернуть их лица к тому, что прошло давным-давно, и сказать: «Эй, ребята, а давайте мы сделаем так же, как наши прадеды и прабабки много-много лет назад? А потом будем повторять каждый год?». Получившуюся картину можно будет навеки запечатлеть под названием «Бурная реакция в отделении коматозников». Откликнется один-два — хорошо! Пациент тогда скорее жив, чем мёртв… Опять-таки, на всё есть свои исключения — стоит упомянуть добрым словом тех парней и девчонок, что если уж не выполняют беспрекословно обычаи своего народа, то хотя бы чтут их и помнят. Но исключения на то и исключения, много их быть не должно. Что же говорить касательно остальных?
Куда пропадают традиции? Почему это происходит? Что тогда исчезает, а что остаётся? Кто виноват?
По последнему пункту всё более ли менее ясно — как это чаще всего и бывает, в большинстве своих бед мы можем винить лишь себя самих.
Трудно даже сказать, когда это всё началось, во времена ли Российской Империи, в годы Кавказской войны? Или же в эпоху моих любимых Советов? Пусть коммунистическая партия и была всеми руками за интернационализм и равенство всех народов, агитационная и «очистительная» работа велась активно во всех регионах, и на Кавказе нашлись обычаи, прозванные мракобесными пережитками прошлого и преданные строгой анафеме, по примеру кровной мести и абречества, что возможно и к лучшему. Перенятие большинства наших повседневных привычек у Западного общества ведёт нас по пути «возможно-прогресса» и его неизбежной части — исчезновения нашего прошлого. Чтобы что-то получить, нужно что-то потерять — неизменная аксиома подобных вещей. Кроме того, она бы оценивалась даже позитивно, если бы наше общество было бы более разборчивым в том, что следует одалживать у «заграничных товарищей». В ход идут почти все иностранные нововведения — мода на ЗОЖ, веганство, Инста-культ, музыка и т.д. Без всякой сортировки мы «едим» то, что нам «подадут», не полностью даже осознавая необходимость и смысл той или иной вещи. Как дети в детском садике: дали манку — кушаем манку, дали компот — пьём компот. Не хочешь есть? Или глотай поперёк горла, или не ешь и голодай, не понятый в итоге прочими детьми и воспитателями — делов то, не так ли?
В итоге всех инноваций через фильтр проходят не модные новинки, но то, что было задолго до них. Наше прошлое, весь тот богатый опыт, накопленный минувшими поколениями. И что странно, проходит не проверку на качество, но проверку на прочность — какая традиция будет настолько сильна, что ветреные потомки, так уж и быть, оставят её где-то на антресолях своей новой, улучшенной жизни…
Мы видим, что на Кавказе до сих пор имеют силу обычаи, связанные с семьёй — свадьба, рождение ребёнка, похороны. Также очень силён религиозный аспект, что не может хоть немного не радовать. Где-то в глубоких селениях остались обряды, связанные с домашним хозяйством, существующим рядом с ним лесом, какими-то бытовыми вопросами и всем в том же духе. Но исключительно влиятельны и ярко видны они будут лишь в той самой всамделишной глубинке, где интернет является чем-то из ряда вон выходящим, а электричество — до сих пор прогрессивным нововведением в повседневную жизнь. Все прочие места, до которых пусть и не дотянулась пята урбанизации, но этой глубинкой не являющиеся, возможно что-то да помнят. Беда в том, что все эти важные вещи снизошли до уровня простых ритуалов. Потеря статуса — это первый признак недолговечности и скоротечности какого-либо феномена. Простейшая регрессия: сначала — великая традиция, потом — менее великий обычай, затем — простой ритуал, и под конец — уже история, которую можно услышать от своей древней как мир бабушки пару раз за всю жизнь.
Уверен, что звучу как самый последний консерватор, возможно так и есть. Не стоит отрицать факт того, что что-то обязательно уйдёт — оно так всегда и случается. Неумолимый закон природы. Ранее в своих статьях я упоминал, что наше общество сродни озеру — без оттока застоявшейся воды и притока новой оно превратится в пусть цветущее и зелёное, но болото. Новшества неизбежны, как бы мы ни старались, и этому стоит порадоваться.
Но тогда вышеуказанные слова не имеют никакого смысла — выгораживать нововведения для того, чтобы в конце сказать: «И так хорошо». В чём логика?
Чего же стоит хотеть? Возможно, не скорейшего исчезновения старого и быстрейшего появления нового — мы будем сродни китайской подделке на благородный европейский оригинал — пусть и с нашим неповторимым колоритом. Оставшись в итоге ни с чем. И не стоит молиться на расцвет старины и исчезновение этих мозолящих глаз новинок — перспектива приобрести статус консервативных-мракобесов и остаться на задворках истории, позади идущих вперёд стран, тоже не особо радует.
Вероятнее всего, стоит лишь стремиться к равновесию.
Смириться с той неизбежностью, что какая-то часть нашей культуры будет проходить мимо нас, как и должно быть в истинном порядке вещей. Смириться и с тем, что новшества так и будут наступать со всех сторон, пусть не всегда полезные и имеющие хоть маломальский смысл.
Постараться поставить фильтр на весь тот модный контент, в котором мы тонем. Постараться сохранить и привить к нашей повседневной жизни хоть те традиции, что у нас остались, не допуская их падения до состояния глупых ритуалов и в дальнейшем пыльного звания «истории».
В конце концов, хотя бы попробовать представить, чем именно мы станем, когда забудем о наших корнях окончательно? Будет ли та самая «загадочная русская душа» той самой душой, которую иностранцы так упорно ищут и находят в произведениях Толстого? Будет ли тот самый «горский дух» поистине горским, каким его чувствует каждый, кто хоть день провёл в наших горах?
Савид